Вместе с доном Гильермо и его братом, по совместительству ставшего моим гидом,  мы отправляемся на одну из шахт – Орокуэ. У дона Гильермо там дела. Надо еще раз уточнить пределы территории, для чего из Боготы выписан инженер с  суперточной GPS, занимающей полмашины.

Здесь уже  не помнят, когда в последний раз видели журналистов,  кажется, лет 5 назад, BBC приезжало делать какой-то то ли фильм, то ли репортаж, да и туристов не увидишь - настолько сильна дурная слава, преследующая эту необыкновенно красивую землю.

Гостей здесь любят и всячески завлекают - Национальным Конкурсом Красоты «Мисс изумруд», праздниками да ярмарками.

Но, едва завидев вооруженного чужака, и вообще любого, кто появляется, незнамо зачем, со стороны гор, выдворяют сразу - разборки недолгие. Потому  и мир в Мусу  вполне настоящий.  Повстанцев здесь нет. Постоянный  армейский пост  на шоссе проверяет документы у всех проезжающих  машин.  Да и преступности, как таковой нет, вот уже 18 лет. Народ умирает только от старости да болезней. Полицейский участок есть – для порядка.   Но порядки - свои, для чужих во многом непонятные.

А уж попасть в святая святых, в вотчину «эсмеральдерос», мало кому посчастливилось. Доступ на прииски закрыт для случайных людей.  Так всем спокойнее. 

ДЖУНГЛИ И БАБОЧКИ

Вокруг нас с обеих сторон неприступной стеной стоят джунгли. Бамбуковые заросли, свисающие на дорогу перекрученные веревки лиан, бьющие по крыше и кузову джипа, красные пятна бромелий и похожие на клешни лобстеров геликонии среди зелени. Присущий только тропикам особый запах влажности и цветов.

Похоже на ботанический сад, но с той разницей что все настоящее, никем не посаженное.  И очень много воды. Она сочится из всех трещин в земле. Водопады, ручьи, реки и речушки то и дело пересекают нам дорогу.  Время остановилось, хотя немилосердная тряска по ухабам продолжается около часа.

Часто вспыхивают на солнце жемчужно-голубые с золотым  или черным ободком крылья неимоверно красивой бабочки MorphoCypris. Она живет только в этих местах и на этой высоте (на 100 метров выше над уровнем моря голубую бабочку уже не увидишь) и очень ценится у заморских коллекционеров. Как и на изумруды, на нее охотятся все, кому не лень. И доохотились до такой степени, что пришлось занести ее в Красную книгу. Эта бабочка – символ муниципалитета . 

Наконец головокружительный спуск   по кромке пропасти к  шахте.  Здесь мы оставляем инженера и  пьем кофе. "Вот это моя территория, - говорит Гильермо. - А склон за этой горой весь принадлежит Виктору Карранса".

ДОН ВИКТОР

Виктор Карранса - бог и царь, происхождения, правда, пролетарского. Прошедший тернистый путь от старателя до одного из богатейших людей страны. Он хозяин  60 % всей добычи камней. У него самая крутая по технологии шахта с автоматическим лифтом и современными прибамбасами 200 метров глубиной. Самые дорогие камни.

Дон Виктор на мелочи не разменивается. Торгует камнями стоимостью от 300 000 долларов и выше. Он человек занятой,  в Мусу бывает нечасто, только когда идет добыча.  А в Боготе, чтобы с ним повидаться, надо пройти через многочисленные фильтры.  Основными клиентами его являются арабские шейхи да индийские огранщики.

Виктора почему- то в деревне  недолюбливают. Причин обьяснять не стали.

Остальные 40%  добычи сосредоточены в руках трех предприятий,  одним из них и владеет дон Гильермо. 18 лет назад, когда между кланами шла борьба на выживание, борьба за лучшие и самые лакомые куски, много народу своего и чужого отошло в мир иной.

Недаром Дона Виктора Каррансу и его коллегу Хильберто Молина (позднее кем-то застреленного в Боготе)  в начале 90-х обвинили  в организации  приватной армии под скромным названием «крестьянские отряды самообороны», в ликвидации неугодных  и содержании вместе с известным наркобароном Гонсало Родригесом Гача гигантских плантаций коки в районах восточных льяносов.

В скандале были замешаны военные и гражданские лица, прокуратура и государственные структуры. Правда, доказать ничего не смогли, и дело спустили на тормозах. 

ИЗУМРУДНЫЕ МЕЧТЫ ШАХТЕРОВ

Богатство здесь в глаза не бросается. А вот бедность – да. Небольшая футбольная площадка в окружении трущобного вида построек, несколько мелких лавок. Вот, пожалуй, и все достижения цивилизации  шахтерского поселка.

Шахтеры здесь живут по контракту, в основном без семей.  Семьи остаются в деревне или близлежащих хуторах. Хотя часто приходят вслед за кормильцами ибо, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.

Зарплаты шахтеры не получают. Но обеспечены медицинсктой помощью, едой (прямо у входа есть открытая кухня, где специально нанятая женщина готовит нехитрый обед - рис, бобы, мясо и варит для рабочих кофе) спецодеждой и средствами безопасности.

Зато они получают от хозяев шахты небольшой процент от прибыли, примерно 10 %  на всех задействованных.

Золотая мечта всех добытчиков золота и драгоценных камней в мире - найти такой слиток или камень, чтобы до конца жизни ни в чем не нуждаться. Разбогатеть и самому открыть свой прииск. Поэтому работать в шахте престижно, там больше возможностей обнаружить такой камень.

Кто не попадает непосредственно на шахту, становятся старателями и работают на реке в кооперативе.  Или старым древним способом - занимаясь самовольной добычей - это так называемые «гуакерос». Призрак будущего богатства поглощает все мысли, высасывает все жизненные силы, заставляет жить изумрудными мечтами всех домочадцев.

Работа на шахте и поиски зеленого камня постоянно присутствуют в разговорах взрослых и играх детей.  В шахтерских  поселках рождаются, живут и умирают с мыслями об изумрудах. Время считают от одного периода добычи до другого .  

- Сколько может заработать простой шахтер? - интересуюсь у Хайме, брата дона Гильермо.

Когда как. Когда жила продуктивная, шахтер может получить на руки до 20 миллионов песо (около 10 тысяч долларов) за 2 - 3 месяца. Если человек с умом воспользуется этими деньгами, то может и сам  в будущем субарендовать какой-нибудь прииск и добывать изумруды. И что, были такие случаи? Были, но редко, в основном деньги успешно проедаются и пропиваются. Добыча может вестись 3 - 4 месяца, а потом 6- месячный застой. Иногда до года ничего не попадается.

Укрепленная деревянными перекрытиями штольня  с тусклыми лампочками,  пластиковыми трубами  вентиляционной системы и журчащими  ручьями воды ведет вглубь шахты. Из ее отверстия показывается пара чумазых шахтеров, толкающих  вагонетку с отработанной породой. Были времена, когда и на эту породу жадно накидывалась толпа жаждущих. Сейчас шахта почти выработана. И работа движется лениво.

Заходить внутрь мы не стали, не было лишних сапог и каски. Наш путь лежит дальше .